Летать ради радости полета
Если уж привидится, то задом наперед...
***
Над полем боя повисла тишина. Рем лежал совершенно неподвижно, светлые волосы вокруг его головы образовывали нимб золотистого сияния. Глаза закрыты, дыхание едва слышно. Аль упал рядом с ним на колени и потряс его за плечи.
- Очнись, предсказатель хренов!
К горлу подступали злые слезы. Несколько пощечин наотмашь - никакого результата. Аль обнял безвольное тело друга и взвыл:
- Рем! Не вздумай! Я же не смогу без тебя!!!
Дыхание становилось все тише и, наконец, замерло, тонкие черты родного лица стремительно бледнели. Массаж сердца, искусственное дыхание? Нет, не поможет, с этим невозможным человеком никогда не срабатывали очевидные общепринятые решения.
Луч закатного солнца, пробившийся из-за плотных туч красной рампой подсветил сцену, настаивая на трагичном исходе. Аль поднял голову и посмотрел в небо:
- Не отдам. Или уйду сам.
Он улегся рядом, прижался как можно плотнее к Рему, делясь теплом своего тела и не собираясь на этом останавливаться. Закрыл глаза в попытке поймать нужное ощущение. Мешали слезы, они чертовой полноводной речкой стекали горячими струйками по щекам, а та часть их, которой не нашлось выхода наружу, упрямо норовила перекрыть горло. Сосредоточиться... Ну же. Я могу, я все могу... Пусть я никогда не верил до конца, сейчас придется поверить, это единственная возможность. Иначе... Нет, даже просто мысль о непоправимости происшедшего мгновенно лишит меня остатков сил и жизни. Мир - это всего лишь теневой театр. А где-то здесь скрыт источник света. Да, точно. Здесь, еще шаг... И знакомая неподъемно-тяжелая, вязкая, переполненная отчаянием, волна обрушилось на Аля и потащила в темноту. "Чтобы проснуться, нужно всего лишь зажмуриться во сне, а потом открыть глаза уже наяву". В этот раз, вопреки прошлому опыту, он не стал открывать, лишь упрямо сжав зубы, поплыл против течения. Хуже все равно не будет...
Секунды капали, когда чаша ночи наполнилась до краев, глаза открыл Рем. Точнее, двинул веками в попытке открыть, но его лицо оказалось плотно прижатым к чему-то мокрому и горячему. И соленому - сообщили шевельнувшиеся губы. Он вяло и безрезультатно попытался стряхнуть с себя навалившуюся сверху тяжесть. Тело не слушалось, но, несмотря на это, было удивительно хорошо. Тяжесть грела и обнимала утренним одеялом, сам он был сонным, разморенным и на удивление отдохнувшим, словно не дрался только что насмерть. А, может быть, не только что? Сколько прошло времени?
Рем собрался с силами и приподнялся на локте. Тяжесть отреагировала невнятным бурчанием, интонации, однако же, были знакомыми.
- Аль? Слезь с меня, чего разлегся?
Остатки сонной одури развеялись, Рем, наконец-то, высвободился и, потягиваясь, встал. На востоке всходило солнце. Ничего себе, они тут что - всю ночь провалялись!? То-то он чувствует себя таким отдохнувшим.
Обернувшись на возню сзади, Рем непроизвольно вскрикнул:
- Господи, - и отвечая на безмолвный вопрос, застывший в серых глазах, добавил, - ты совсем седой... что здесь произошло?
- Только-то? Сгонял в парикмахерскую, осветлился, пока ты тут отдыхал от трудов праведных. Мне что, не идет?
За привычной лукавинкой голоса прячется больше обычного. Рем медлит, вглядывается пристальней, замечая одно за другим изменения в привычных чертах, изменения, которые не могли произойти за одну ночь, если только... Вот идиот, и как умудрился-то, а главное что теперь делать? Мир не любит, когда в его размеренный ход столь бесцеремонно вмешиваются возомнившие о себе двуногие. И последствия не заставят себя ждать, ладно бы только седина. Но пока есть несколько минут.
- Идет.
- Неужели?
- И ты иди. Ко мне...
Внезапная нежность твердых рук. Уверенность голоса, словно руки настройщика, подкручивающего колки на гитаре. Одну струну в душе натянуть, другую ослабить. Расслабить. Но беспокойный рой мыслей кружит голову.
- Прости... Мне не у кого было спросить твое мнение...
- Тише. Все потом. Сейчас у тебя карт-бланш. Пользуйся.
Одежда осыпается, улетает осенними листьями под порывом холодного ветра. А того, что остается, может оказаться достаточным для создания нового мира на планете. Влага, температура и атмосфера. Атмосфера любви. Время замедляет шаг, останавливается, задумчиво смотрит на двух безумцев, живущих отдельно от него, раздраженно машет рукой и уходит восвояси. Они невыносимы.
***
Над полем боя повисла тишина. Рем лежал совершенно неподвижно, светлые волосы вокруг его головы образовывали нимб золотистого сияния. Глаза закрыты, дыхание едва слышно. Аль упал рядом с ним на колени и потряс его за плечи.
- Очнись, предсказатель хренов!
К горлу подступали злые слезы. Несколько пощечин наотмашь - никакого результата. Аль обнял безвольное тело друга и взвыл:
- Рем! Не вздумай! Я же не смогу без тебя!!!
Дыхание становилось все тише и, наконец, замерло, тонкие черты родного лица стремительно бледнели. Массаж сердца, искусственное дыхание? Нет, не поможет, с этим невозможным человеком никогда не срабатывали очевидные общепринятые решения.
Луч закатного солнца, пробившийся из-за плотных туч красной рампой подсветил сцену, настаивая на трагичном исходе. Аль поднял голову и посмотрел в небо:
- Не отдам. Или уйду сам.
Он улегся рядом, прижался как можно плотнее к Рему, делясь теплом своего тела и не собираясь на этом останавливаться. Закрыл глаза в попытке поймать нужное ощущение. Мешали слезы, они чертовой полноводной речкой стекали горячими струйками по щекам, а та часть их, которой не нашлось выхода наружу, упрямо норовила перекрыть горло. Сосредоточиться... Ну же. Я могу, я все могу... Пусть я никогда не верил до конца, сейчас придется поверить, это единственная возможность. Иначе... Нет, даже просто мысль о непоправимости происшедшего мгновенно лишит меня остатков сил и жизни. Мир - это всего лишь теневой театр. А где-то здесь скрыт источник света. Да, точно. Здесь, еще шаг... И знакомая неподъемно-тяжелая, вязкая, переполненная отчаянием, волна обрушилось на Аля и потащила в темноту. "Чтобы проснуться, нужно всего лишь зажмуриться во сне, а потом открыть глаза уже наяву". В этот раз, вопреки прошлому опыту, он не стал открывать, лишь упрямо сжав зубы, поплыл против течения. Хуже все равно не будет...
Секунды капали, когда чаша ночи наполнилась до краев, глаза открыл Рем. Точнее, двинул веками в попытке открыть, но его лицо оказалось плотно прижатым к чему-то мокрому и горячему. И соленому - сообщили шевельнувшиеся губы. Он вяло и безрезультатно попытался стряхнуть с себя навалившуюся сверху тяжесть. Тело не слушалось, но, несмотря на это, было удивительно хорошо. Тяжесть грела и обнимала утренним одеялом, сам он был сонным, разморенным и на удивление отдохнувшим, словно не дрался только что насмерть. А, может быть, не только что? Сколько прошло времени?
Рем собрался с силами и приподнялся на локте. Тяжесть отреагировала невнятным бурчанием, интонации, однако же, были знакомыми.
- Аль? Слезь с меня, чего разлегся?
Остатки сонной одури развеялись, Рем, наконец-то, высвободился и, потягиваясь, встал. На востоке всходило солнце. Ничего себе, они тут что - всю ночь провалялись!? То-то он чувствует себя таким отдохнувшим.
Обернувшись на возню сзади, Рем непроизвольно вскрикнул:
- Господи, - и отвечая на безмолвный вопрос, застывший в серых глазах, добавил, - ты совсем седой... что здесь произошло?
- Только-то? Сгонял в парикмахерскую, осветлился, пока ты тут отдыхал от трудов праведных. Мне что, не идет?
За привычной лукавинкой голоса прячется больше обычного. Рем медлит, вглядывается пристальней, замечая одно за другим изменения в привычных чертах, изменения, которые не могли произойти за одну ночь, если только... Вот идиот, и как умудрился-то, а главное что теперь делать? Мир не любит, когда в его размеренный ход столь бесцеремонно вмешиваются возомнившие о себе двуногие. И последствия не заставят себя ждать, ладно бы только седина. Но пока есть несколько минут.
- Идет.
- Неужели?
- И ты иди. Ко мне...
Внезапная нежность твердых рук. Уверенность голоса, словно руки настройщика, подкручивающего колки на гитаре. Одну струну в душе натянуть, другую ослабить. Расслабить. Но беспокойный рой мыслей кружит голову.
- Прости... Мне не у кого было спросить твое мнение...
- Тише. Все потом. Сейчас у тебя карт-бланш. Пользуйся.
Одежда осыпается, улетает осенними листьями под порывом холодного ветра. А того, что остается, может оказаться достаточным для создания нового мира на планете. Влага, температура и атмосфера. Атмосфера любви. Время замедляет шаг, останавливается, задумчиво смотрит на двух безумцев, живущих отдельно от него, раздраженно машет рукой и уходит восвояси. Они невыносимы.
